Истинно великому народу дан и великий язык. Звучен язык Вергилия и Овидия, но ведь не свободен он, ибо принадлежит прошлому. Певуч язык Гомера, но и он в пределах древности. Есть соревнователь у русского языка — санскрит-праотец. Но на нем даже в Индии уже не говорят. А ведь русский язык жив. Он живет для будущего... И для всех славянских наречий русский язык остается кормилом. (Н. К. Рерих)
   Подобные цитаты писателей, философов, публицистов, восхваляющие родной язык как уникальный, богатейший источник народной мудрости, надежный кладезь сведений о национальном характере, в научном дискурсе допустимы только как объект изучения. Однако в работах по лингвокультурологии — новой дисциплине, родившейся примерно в середине 1990-х годов в России, а чуть раньше в Китае, — на них ссылаются как на авторитетные мнения коллег. Словосочетание «национальный характер» фигурирует в лингвокультурологических работах в виде термина; его синонимы — национальная ментальность, национальный менталитет, этническая ментальность, этнический менталитет, национальная культура, этнокультура. Объявив национальный язык зеркалом этнокультуры, лингвокультурология стремится обнаружить в нем признаки, подтверждающие авто- и гетеростереотипы. Несть числа подобным изысканиям, и конца их потоку не видно. Едва успев возникнуть, лингвокультурология превратилась в апологию клише, мифов и идеологических конструктов: в качестве объекта исследования избирается скудный список лексем и несколько подогнанных под те же этностереотипы синтаксических конструкций; при этом утверждается, что это и есть анализ национального языка. Человечество знакомо с лингвопатриотизмом еще с XVII века. В настоящей книге собраны статьи и фрагменты монографий ученых из разных стран, проливающие свет на историческую подоплеку этого феномена. Некоторые авторы не знакомы с его нынешним проявлением в виде российской лингвокультурологии, они пишут о других странах и иных эпохах. Тем яснее становятся исторические корни мифологизации языка, как ее ни именуй. Связь языка с культурой несомненна, однако эти отношения значительно сложнее, чем зеркальное отражение. Лингвокультурология в ее нынешнем виде только затемняет их. Приучив целую плеяду молодых языковедов к тому, что язык и национальная ментальность являются нерасторжимым единством, она отучила их пользоваться научной методологией, избавила от необходимости доказывать то, что требует доказательств, притупила способность видеть в анализируемом материале не то, что они хотят там найти, а то, что там действительно есть. Расцвет квазинауки под именем «лингвокультурология» обусловлен историческим моментом, и ситуация может измениться к лучшему лишь с историческими же переменами. Aвторы настоящего сборника отдают себе отчет в том, что им вряд ли под силу решить задачу демифологизации и деидеологизации гуманитарной мысли. Но если хотя бы часть читателей задумается об истоках, природе и доказательной технологии лингвопатриотизма, если перестанет принимать спекуляции о языке как зеркале национального характера за чистую монету, за достижения современной лингвистики, это будет означать, что старания ее создателей не пропали втуне.